Солженицын    и   В. Войнович

            (К  выходу  в  свет книги В. Войновича   «Портрет на фоне мифа».)

 

         В. Войнович, похоже, не стал исключением  и    в ловушку все-таки угодил. Все-таки —  поскольку  набег свой  на   Солженицына   он  осуществил, надо признать, мастерски —  со всех сторон  обложил и   методично  это кольцо  сжал. Но ловушка  все равно сработала. Она не могла не сработать— чтобы  осуществить  свой   замысел, он вынужден был вымерять  Солженицына   собой.    Это   они    могут позволить  себе  роскошь  измерять друг друга (Толстой — Шекспира, Набоков—_Достоевского) тем, что под руку попадет,  без риска показаться смешными. Обычно же попытка приложить свой  частный аршин к  явлению неординарному оканчивается конфузом. Поскольку измеряющий  неизбежно будет при этом сам обмерен  — взвешен на весах  явления, к которому он по неосторожности  прикоснулся. Что  касается Солженицына, то  подобный  рикошет  не так давно уже можно было наблюдать. Тогда ни фрейдистский антураж, ни  авторитет  «Независимой  газеты»,  ни  даже лавры    антибукеровского лауреата      не уберегли  автора заметок  о  Солженицыне от снисходительных усмешек.

    Конечно, не следует смешивать  такого  рода  своевольную   процедуру « измерения»  с пусть  очень  резкой, но адекватной критикой. Насколько помню,     в заметках В. Лакшина о Солженицыне отмеченный  эффект  отсутствовал,  поскольку критика там  была, но  не было  суетливой торопливости  —   немедленно   выставить окончательные  и непременно экстравагантные оценки,  все до одной.

       Даже   если все,  что В. Войнович насобирал  в свое досье, справедливо объективно,   то и тогда это ровным счетом ничего не значит.  Потому что Солженицын —   из пророков. А  применительно к последним важно не то, что они говорят, а КАК. Ведь их задачу не сведешь  к стремлению   навязать  какую-то идею или  план обустройства чего-либо. Весь смысл их дел и поступков  —  понудить к  сомнению, к критическому  восприятию  реальности. Поэтому они и появляются в строго определенные (  очень напряженные  и одновременно очень затхлые) времена  – когда   так, как они  говорят, не решается  ( да и не может)  говорить никто  другой. У них это   и получается  благодаря (в известной степени)   как раз таким   их личностным качествам, которые  так  старательно  выщелкивает   В. Войнович из  Солженицына. Потому  и  оценивать их надо     из их  времен. Ведь  едва напряжение  спадает,   морок развеивается, то есть отступает  (и мгновенно  забывается )то, чему они бесстрашно, беря на себя основную долю риска, противостояли,  тут же на первом плане  оказываются      их амбиции и весь тот набор личных качеств, который поддерживал  жар  этих амбиций. И глядишь, вчерашний  пророк  уже  вроде бы и не пророк,  а так  —обыкновенный   желчный и вредный  старик.    И тогда уж совсем  не захочется признавать,   что   наступившие благостные времена есть следствие   и  того, что     пророками было  выкрикнуто —написано,  сказано,  сделано,  —как раз в   те времена. А захочется отдать предпочтение мыслям  более уютным:  ведь и у меня  были амбиции не хуже, а литданные, может,  даже и  того лучше. А вот поди    же…Одним -  все,  другим -  лишь...

   Но   надо  успокоиться,    наконец,  господа.  Пора! Успокоить себя  хотя бы  пониманием,  что  все написанное (и   еще не написанное  ) о Солженицыне вряд ли будет иметь   такие  последствия,  к которым  подтолкнуло российскую ситуацию то, что когда-то написал он.

    И   прислушаться. Хотя бы к тому же солженицынскому  крику о приоритете прав общества перед правами личности —   мысли, вызывающей  столь бурное негодование у В. Войновича.

     Солженицын, если разобраться,   даже не поставил  эту проблему  - он только    попытался  привлечь к ней   внимание. Такую проблему  может ставить  лишь мировое сообщество  в  целом  — подводя  и итоги      процветания   западной цивилизации,   и итоги  двух последних российских смут. И отнюдь не в публицистических,  а исключительно   в юридических  формулировках.

      Но сколько еще придется  заплатить за это…Сентября  2001 года в Нью-Йорке  оказалось, по-видимому, недостаточно…

     А   В. Войновичу    в его  исследовании явно не хватило чувства юмора  в одной из его не так уж часто встречающихся  форм– иронического взгляда на самого себя.   Появись эта универсально срабатывающая добавка  в  тексте, глядишь, и разрешилась бы   главная мучающая его проблема:  как это могут сочетаться не  самые лучшие человеческие  качества,   не самый выдающийся литературный дар  и  такой  исключительный по значимости конечный результат. Эти  вопросы   прежде всего и отравляют   восприятие  В. Войновичем Солженицына. И, соответственно, его текст.

Валерий Суриков   20 12 2002